«Легенды нашего города" от Михаила Зимогора. Коля Ким и другие
Около 40 лет назад совершенно случайно я оказался на старейшем предприятии города – Барнаульском Ордена Ленина станкостроительном заводе: нужно было чем-то заполнить паузу перед поступлением в институт. В отделе кадров меня спросили, что я умею делать. Сказал, что знаком с металлургией, термообработкой. И меня направили в термическое отделение инструментального цеха, в котором до войны работал Герой Советского Союза Владимир Смирнов, повторивший подвиг Александра Матросова. Каждый день, идя на смену, я проходил мимо бюста героя, установленного в цехе, даже не догадываясь, каких еще героев встречу здесь же вживую. Если кто-то бывал на станкостроительном, то обратил внимание, что корпуса здесь тесноваты, низковаты, летом в них жарко и душно, а если говорить о термическом отделении, нужно добавить, что обстановка в нем была как в сельской кузнице – все под рукой и все только для работы. За моей спиной была армия и это, пожалуй, был весь мой жизненный и профессиональный опыт. Сказать, что все, с кем я стал работать в смене, были профессионалы – значит, не сказать ничего. Это были асы. По искре от наждака они безошибочно определяли марку металла очередной партии инструмента, который нужно было закалить. Углеродистые стали, легированные, с примесью марганца и хрома, обычный чугун и др. – каждая имеет свой цвет и свой «хвост» в виде искр, звездочек, снопа, все это для них было азбукой. По металлу они могли определить прошел он обжиг, закалку или отпуск, по структуре зерна металла на его изломе точно сказать, в чем его закаливали – в масле, селитре или жидком стекле. За три месяца они натаскали меня как опытные охотники щенка, поблажек не давали, но учили по-доброму, без матерков, порою с юмором. Все они отработали на «станкаче» не по одному году, завод для них был родным домом и они были здесь тоже своими. Имя директора завода Кулагина Петра Андреевича уже тогда было овеяно легендами. Часто приходилось слышать: «Кулагин сказал», и это стоило понимать, как «Кулагин сделает». Поначалу я и внимания не обращал не невысокого мужичка в промасленной робе, сидевшего в закутке нашей тесной термички и занимавшегося рихтовкой (правкой) мерительного инструмента. Спросил как-то на обеденном перерыве про него у мужиков из смены, те в ответ рассмеялись. «Да это же Коля Ким, вообще-то у него фамилия Ким Чен Ок, он кореец, оказался у нас после корейской войны, мужик он хороший и работящий, но его корейскую Родину лучше не трогать, в смысле не обижать». Потом я пожалел, что несколько невнимательно отнесся к словам о «родине» Коли Кима. Как-то я, наверное, не очень корректно в разговоре с ним отозвался о размере территории его родины. Что тут началось! Коля Ким, маленький, метр с кепкой, будто бы сразу подрос, глаза у него заблестели, голос задрожал от обиды. Кое-как его успокоили, ну не драться же нам, патологическим интернационалистам? А потом я увидел Колю в деле. Сгорела термическая печь, небольшая, с учетом ее принадлежности к инструментальному производству. Надо менять спираль, но печь сначала должна остыть. Представьте себе печь со сводом в два метра глубиной, внизу - металлический лист толщиной в 30 мм. Плюс к этому спираль в палец толщиной. В рабочем режиме печь нагревается до 12000С. Остывает она как минимум сутки, а что делать, если нужно срочно закалить партию инструмента? Тогда ждали, чтобы в печь можно было хотя бы залезть без риска сжечь в ней свои бронхи.
Печь небольшая, рослому мужику в ней не развернуться, а Коля как мальчик-подросток, он-то и выручал. Коля надевал фуфайку, шапку, войлочные рукавицы и лез в печь. Он был хорош уже тем, что всякую работу делал молча и надежно. Из печки еще тянуло жаром, а Коля уже где-то в ее глубине возился, выправляя спираль. Потом показывались его ноги и, пятясь задом как рак, мокрый от пота Коля Ким выбирался из печи. Обычное дело, обычная работа, ни грамот, ни премий за это не давали. Удивлялся этому только я один. Мастер Василий, мужик лет сорока, сказал по этому случаю: «Э-э, студент, не знаешь ты, как в войну эту печку ремонтировали. Я тут захватил тех, кто работал тогда здесь. Никто и не спрашивал, когда печка остынет. Надо и все – страна требует. А кому охота заживо в ней поджариваться? Поэтому поступали просто, но жестоко. Ловили кошку, их всегда на заводе хватало, и бросали в печь. Выскочит она назад жива-здорова – можно ремонтировать, а нет – значит еще рановато в печку лезть. Это был единственный и самый верный способ остаться в живых.
Отработал я в термичке ровно три месяца. Привык к жаре, горячему металлу, а вот сквозняки с тех пор не переношу, сквозняк для термиста – верная простуда, уж лучше жара, когда волосы трещат, чем ветер в спину. Неожиданно для меня самого к Дню металлурга мне, новичку, вручили Почетную грамоту за подписью Кулагина. Мужики шутили:
- Ну, ты, студент даешь, без году неделю на заводе и уже грамоту от самого Кулагина получил.
Моему поступлению в институт вся смена была откровенно рада. Я протащил через строгую вахту на проходной грелку с вином и мы выпили за мой уход.
Спустя 25 лет я брал интервью у Петра Андреевича Кулагина. Сказал, что когда-то работал у него на заводе и даже грамоту имею с его подписью. Он улыбнулся: «Ну, значит, было за что». Эту грамоту я храню до сих пор – она самая первая во всей моей биографии. Тех, с кем я когда-то работал, уже и нет, я помню их по именам. А Коля кореец, Коля Ким, будто и сейчас стоит передо мной, маленький, в фуфайке, с невозмутимой улыбкой.
Уважаемые жители Барнаула!
Вы можете стать стать соавторами народной истории родного города и направить на официальный сайт Барнаула www.barnaul.org (т.393341, электронный адрес пресс-центра администрации г.Барнаула pressa2@barnaul-adm.ru; почтовый адрес г. Барнаул, 656056, просп.Ленина, 18, каб.1) легенды об исторических событиях, людях, которые оставили заметный след в памяти потомков, и тех, имена которых сохранились только в отдельных рассказах. Расскажите известные вам истории о местах, зданиях и сооружениях Барнаула, связанных с легендами.
С опубликованными на сайте легендами можно ознакомиться здесь.